В своем последнем слове пастор-мошенник попросил прихожан не забывать об анафеме

Одной из первых заявление в милицию написала жительница Канева Черкасской области Людмила. Женщина познакомилась с пастором Алексеем четырнадцать лет назад. А секту начала посещать, когда в семье возникли проблемы. Послушав несколько пасторских проповедей, Людмила стала прихожанкой, а позже и полноправным членом общины.

— Среди прихожан были известные в городе предприниматели, — рассказывала Людмила. — Как выяснилось, они приходили туда чуть ли не каждый день и приводили в церковь все новых и новых знакомых. «Здесь все создано благодаря людям, — объяснял пастор (кстати, прихожан он просил не называть его по имени — только пастор). — Мы общими усилиями арендуем это здание и развиваем церковь». Под общими усилиями подразумевалась материальная помощь. Помощники пастора записывали фамилию каждого, кто давал деньги, и фиксировали суммы. Вскоре пастор все чаще стал рассказывать, что жертвовать церкви десятину от своих доходов — наш священный долг. Я вместе со всеми исправно давала деньги. Кроме церкви с общей казной, прихожане объединялись еще в так называемые общины по месту жительства. Люди, живущие неподалеку друг от друга, организовывали свою казну, в которую раз в неделю сдавали деньги. Потом их тоже отдавали пастору. Делал это лидер домашней общины, которым вскоре назначили меня.

О том, действительно ли церковь становилась богаче благодаря их вкладам (а было немало людей, которые отдавали пастору по нескольку тысяч гривен в месяц), прихожане не задумывались. Чтобы никто не усомнился в его честных намерениях, пастор Алексей как-то обмолвился, что копит деньги «на что-то глобальное». «Хочу купить для нашей церкви помещение, — позже признался он. — Возможно, все получится. Но зависит это только от вас самих». С тех пор вклады увеличились. Часто прихожанам (в числе которых была и Людмила) приходилось отдавать большую часть дохода.

— Случалось, что родственники пытались открыть глаза прихожанам нашей церкви, — рассказывала Людмила. — Иногда после разговоров с мужьями, пытавшимися образумить своих жен, прихожанки осторожно высказывали пастору свои сомнения. Наставник менялся в лице и испытующе смотрел в глаза женщине: «Вы хотите сказать, что я потратил эти деньги на себя?» Когда прихожанка признавалась, что в сомнения ее поверг муж, пастор начинал объяснять: «Значит, он вас не понимает. Здесь ваш настоящий дом, здесь все самое светлое. А там, где вас не понимают, черное. И люди там черные». После таких слов многие делали вывод, что родные не понимают их, а значит, они «черные люди». Рушились семьи. Тем же, кого пламенные речи пастора не переубеждали, потом приходилось несладко. Пастор вспоминал об этом на каждой службе, недвусмысленно намекая, что среди нас появилась паршивая овца.

За следующие восемь лет обещанное пастором здание так и не появилось. А однажды Алексей позвал Людмилу к себе и попросил прихожанку… взять на свое имя кредит на пять тысяч долларов. Сам он, видите ли, не мог, потому что у него нет официальных доходов. Людмила согласилась.

— Деньги, которые мне выдали в банке, я, естественно, отдала пастору, — вспоминает Людмила. — Алексей заверил, что рассчитается с банком, но сам вернул только половину суммы. А потом и вовсе перестал платить. Чтобы сумма долга не увеличивалась, мне пришлось платить самой. Пастор к тому времени сказал, что хочет строить дом, в связи с чем объявил новый сбор средств. Нас же, лидеров общин, он просил собирать деньги чуть ли не каждый день. А когда возник вопрос с кредитом (по словам Алексея, на строительство дома требовалось минимум 140 тысяч долларов), он опять обратился ко мне. И хотя на мне уже был один невыплаченный кредит, пастор сказал: «Людочка, ты одна из немногих, кому могу доверять. Не переживай, я все продумал».

Наш пастор придумал такую схему: он, дескать, продает мне свой дом в Каневе, а я на двадцать лет беру в банке кредит на эту покупку и отдаю ему деньги, после чего он сам ежемесячно выплачивает банку долг. В случае моего согласия платить надо было 1800 долларов в месяц. Но пастор заверил, что выплачивать эти деньги будет сам. В одном из киевских банков, с которым он обо всем договорился, нам выдали под залог якобы купленного мною у него дома 139 тысяч долларов наличными. Пастор сразу забрал деньги и заплатил банку за первый месяц 1800 долларов. Однако потом у него опять возникли «финансовые трудности». Выплачивать за него такие деньги я уже не могла.

Мне начали звонить из банка. Коллекторы требовали деньги, а я не знала, что им отвечать. Приходила к пастору, а он: «Я бы рад, но сейчас никак не получается. Ты точно не можешь заплатить? Я ведь все верну!» А через несколько дней у пастора появились… две новые машины — «Тойота» и «Ниссан». Вот тогда-то я впервые усомнилась в его честности. Но от кредита уже было не отвертеться. Вскоре коллекторы начали звонить чуть ли не каждый день. Мне угрожали, что оставят без крыши над головой.

Собравшись с духом, я пришла к пастору и потребовала деньги. Услышав мой тон, он поменялся в лице: «Ты как со мной разговариваешь? Я твой духовный наставник». «Вы обещали выплачивать кредит», — стояла я на своем. «Я уже все тебе объяснил, — заявил он. — И не вздумай никому об этом рассказывать. Вспомни о дочке. Ты же хочешь, чтобы у нее все было хорошо?» У меня все похолодело внутри. «А при чем здесь моя дочка?» — спросила я. «Ни при чем, — улыбнулся он. — Во всяком случае пока». С тех пор я потеряла сон. Уже понимала, что угодила в ловушку к мошеннику, но ничего не могла с этим поделать. А кому-то рассказать боялась — безопасность шестилетней дочки для меня была превыше всего. Тем временем коллекторы звонили мне даже ночью, угрожали физической расправой. Был момент, когда я чуть не покончила жизнь самоубийством. К счастью, меня остановила одна прихожанка.

 

*"До знакомства с пастором моя жена была спокойной уравновешенной женщиной, имела свой бизнес. А этот проходимец разрушил ее жизнь", — говорит Олег, муж обманутой прихожанки церкви Людмилы (фото автора)

— Люда и мне ничего не рассказывала о кредите, — вспоминает муж Людмилы Олег. — Узнав, в какую ситуацию она попала, я пошел к пастору. Но тот отказался со мной разговаривать: «Это наши с Людой дела. Не лезьте не в свое дело». Тогда мы решили обратиться в милицию. Вместе с нами это сделали еще четверо прихожан. Эти люди хоть и не брали кредиты, но одалживали пастору огромные суммы (разумеется, без расписок), которые он не возвращал. В милиции открыли уголовное дело.

В Каневском райуправлении милиции рассказанную пострадавшими информацию подтвердили. На тот момент в милиции были заявления от пяти прихожан. Пастора тогда отпустили на подписку о невыезде. А когда в 2011 году готовилась публикация в «ФАКТАХ» и корреспондент газеты связалась с пастором Алексеем, тот сказал:

— Людмила ходила к нам в церковь, активно участвовала в церковной жизни. Однажды мы решили построить молитвенный дом. Для этой цели я одолжил у знакомых деньги, а когда пришло время их возвращать, у меня возникли трудности. И Люда купила у меня дом.

— То есть она решила вас выручить? Чья это была инициатива?

— С того момента прошло много времени, поди разберись. Сейчас она утверждает, что покупать его не собиралась. Тем не менее мы заключили договор купли-продажи. Поскольку у нее не было необходимой на покупку дома суммы, она взяла кредит. При этом мы договорились: я продолжаю жить в доме и плачу кредит за нее.

— В чем тогда выгода? Вы ведь продали дом, якобы чтобы отдать долги. Но ведь так вы продолжали ежемесячно платить большие деньги…

— Так было удобнее всем. Потом я даже предложил ей сделать меня поручителем, чтобы моя фамилия была официально прописана в документах. Но она не захотела.

— Зачем? Ведь если бы она не смогла выплатить кредит, банк обязал бы вас отдавать долг.

— Решил это сделать из моральных соображений — все-таки я жил в этом доме. Сейчас Людмила утверждает, что я попросил ее взять кредит на нужды церкви, а сделка купли-продажи дома была необходима для того, чтобы ей этот кредит дали. Но это неправда. Просто позже у нее появился мужчина, который начал настраивать ее против меня. И они обвинили меня в мошенничестве. Я же заплатил Людмиле за четыре месяца. А потом наступили тяжелые времена, кризис… У меня не было денег.

— Но в доме вы продолжали жить?

— Как бы… да. Я ведь не мог выехать — тогда его просто разграбили бы. Это частный сектор, опасно… Все хотят сделать из этого сенсацию только потому, что я пастор. А я ведь тоже человек! Прекрасно понимаю, что люди обиделись, но зачем все так раздувать? Что бы ни говорили и ни писали, это все равно ничего не решит.

Статья в «ФАКТАХ» вызвала большой резонанс. В редакцию пришло много писем от верующих из других церковных общин, оказавшихся в подобной ситуации. Некоторые из них знали о пасторе из Канева. Следствие закончилось, дело передали в суд. А примерно через год после публикации в редакцию позвонил сам пастор и потребовал опровержения.

— Все, что вы написали, — ложь! — возмущался обвиняемый. — Откуда вы взяли мои слова? Сами придумали? Я с вами вообще никогда не разговаривал. Если не напечатаете опровержение, буду подавать на вас в суд за клевету.

Свою жалобу пастор подтвердил официальным письмом. Даже когда мы сообщили ему о том, что в редакции есть диктофонная запись интервью, подтверждающая, что его речь передана буквально слово в слово, пастор не успокоился.

— Все равно это неправда, — уверял он. — Я не мог такое сказать. Похоже, вы просто взяли мои слова из одного телесюжета. И исказили.

На этом пастор не остановился и все-таки подал в суд иск. Он потребовал 20 тысяч гривен от журналиста, редакции и Людмилы с Олегом, которые рассказали газете свою историю. Проиграв иск (на судебном заседании «ФАКТЫ» предъявили аудиозапись разговора, в точности совпадавшую с написанным в статье), пастор подал апелляцию. Но Апелляционный суд Черкасской области его жалобу тоже не удовлетворил.

Тем временем суд по уголовному делу продолжался. После вынесения приговора мытарства прихожан, увы, не закончились. Несмотря на то что вина пастора Алексея была полностью доказана, ему дали условный срок. Пастора обязали выплатить Людмиле всего 30 тысяч гривен… морального ущерба. А долг банку женщина должна была отдавать сама. И это при том, что психиатрическая экспертиза подтвердила: Людмила заключала сделку с банком под сильным психологическим воздействием. Столь гуманный приговор судья Каневского райсуда объяснил тем, что пастор положительно характеризуется своими коллегами из других общин.

Адвокат Печерской коллегии адвокатов Киева Ирина Маслей подала апелляцию. Судебные разбирательства продолжались. Однако условный срок пастору окончательно добил Людмилу. Психологическое состояние женщины сильно ухудшилось. Во время нашей первой встречи она была заметно подавлена, но держалась. Теперь же у нее случился нервный срыв.

— И не один, — тяжело вздыхает Ирина Маслей. — Моя клиентка больше не могла ходить на судебные заседания — Люда этого не выдержала бы. Она не спала ночами, у нее нарушилась координация движений. Стали случаться истерические припадки. Даже лечение в клинике не помогало.

Судебная тяжба длилась четыре года. Претензий к редакции пастор больше не предъявлял, но в суде продолжал настаивать на своей невиновности. Ирине Маслей удалось добиться слушания уголовного дела, теперь уже в Городищенском районном суде Черкасской области. На прошлой неделе за мошенничество в особо крупных размерах суд приговорил скандального пастора к шести годам реального заключения с конфискацией имущества.

— Это большая победа, — признается Ирина Маслей. — Как же долго прихожане этого добивались! Люди исправно ездили на все заседания, а слушая, что говорит пастор, нередко пили корвалол. Услышав, что я прошу суд дать ему 12 лет заключения, а прокуратура настаивает на восьми годах реального срока, пастор и его адвокат в один голос возмутились: «За что? Это что, убийство?! Пастор никого не убил!» Если учесть, что Людмила сейчас лежит в больнице под капельницей, это утверждение вызывает большие сомнения… Врачи сказали, что уже не смогут ее вылечить. Возможны лишь временные улучшения. Пока нет и этого. Но пастора состояние Люды не волновало. В своем последнем слове он попросил прихожан «не забывать об анафеме». И заявил, что будет подавать апелляцию.

— Людмиле сообщили, что пастор получил реальный срок?

— Да. Но под воздействием препаратов она вряд ли это осознала. Олег по-прежнему ее опекает, но он в отчаянии — ей становится все хуже. В их доме уже практически не осталось посуды — у Людмилы настолько нарушена координация, что она не может удержать в руках ни один предмет. Глядя на нее, не верится, что до знакомства с пастором она была спокойной уравновешенной женщиной, имела пусть небольшой, но успешный бизнес. «Этот проходимец разрушил ее жизнь, — с горечью сказал на днях Олег. — И, зная это, все равно добивается для себя оправдания».

Джерело: ФАКТЫ