О неудачном тактическом десанте

В ночь с 5 на 6 декабря 1941 года в оккупированной Евпатории высадились несколько десятков моряков-разведчиков, которыми командовали капитан В.В.Топчиев и батальонный комиссар У.А.Латышев. Группы разведчиков провели ряд диверсий, разгромили полицейское управление и городскую управу Евпатории, захватив там различные документы, убили более десяти немецких солдат, освободили более 100 арестованных, сожгли склады, стоящие на рейде шхуны и Пассажирскую пристань, взяли 12 пленных и, не имея потерь (!), вернулись в Севастополь.

Успех окрылил. Когда в последние дни 1941 года были высажены крупные десанты в Керчи и Феодосии, командование решило отвлечь немецкие силы высадкой тактического десанта в Евпатории. Быстроходный тральщик «Взрыватель», семь катеров «МО» и буксира «СП-14» в 2:40 5 января 1942 года доставили к причалу десантников. Основной ударной силой был отдельный батальон морской пехоты (553 человека) под командованием капитан-лейтенанта К.Г.Бузинова и батальонного комиссара М.Г.Палея. С ними шли 60 разведчиков штаба флота под командованием капитана Топчиева. Планировалось, что десантники захватят город и продержатся несколько часов до подхода главных сил, поэтому вместе с ними высаживалось и городское начальство: председатель горисполкома Я.Цыпкин, начальник горотдела НКВД С. Иванов, начмил П.Березкин. Командовал высадкой уроженец Евпатории, капитан второго ранга Н.В.Буслаев.


Капитан второго ранга Николай Буслаев (погиб 05.01.42) и полковой комиссар Андрей Бойко (погиб 6.01.42).

Однако пристань была месяц назад практически уничтожена, и высаживаться пришлось в ледяную воду; два очень лёгких танка Т-37 (или Т-38) и сорокапятки выкатывали на берег буквально на руках. Да и немцы, севшие месяц назад в лужу, были начеку. По десантникам, прежде всего по «Взрывателю», был сразу открыт артиллерийский и миномётный огонь. Кавторанг Буслаев погиб на мостике «Взрывателя» практически сразу, погибли и около полусотни десантников. Командование принял полковой комиссар А.С.Бойко.

Однако в целом сперва всё шло по плану. Взвод Г.Пронина уничтожил немецкий патруль и направился к комендатуре. Рота лейтенанта Шустова прошла вглубь старого города и освободила из лагеря в районе мясокомбината около 300 военнопленных. Оперативно-чекистская группа Литовчука приступила к захвату местного гестапо. И, хотя гестапо взять не удалось, в целом к 10:00 старый город был практически освобождён. Штаб десанта расположился во взятой с боем гостинице «Крым».

Однако главные силы так и не пришли. Не удалась и попытка доставить десантникам хотя бы боеприпасы. Зато собрались с силами немцы. К 14:00 две эскадрильи бомбардировщиков с аэродрома Саки заработали по причалами, отрезая моряков от берега. В город вошли первоначально следовавший в Феодосию 105-й пехотный полк 72-й дивизии, разведывательный батальон 22-й дивизии, 70-й сапёрный батальоны, ряд вспомогательных частей, и даже одна из рот диверсионного полка «Бранденбург-800». В Евпатории, кстати, «бранденбуржцы» действовали в составе смешанного батальона вместе с солдатами сформированного в Вене отряда спецназначения «Tamara-II», в который входило 130 добровольцев-грузин, завербованных Абвером из числа эмигрантов, и 30 немецких инструкторов из «Бранденбурга». Немцы согнали к орудиям разбежавшихся было румынских артиллеристов и, накопив примерно пятикратное превосходство в силах, начали энергично уничтожать десант.

К вечеру на поддерживавшем по мере сил десантников «Взрывателе», куда поначалу доставляли раненых, закончились 100-мм боеприпасы, сорокапятка была взрывом сброшена за борт, выведена из строя 20-мм автоматическая пушка. Из-за разбитой рации приказа на отход с ранеными капитан В.Г.Трясцын получить не мог, а отходить без приказа не стал. Рулевое управление было разбито, и корабль управлялся только машинами. К 21:00 в штормовых условиях полумёртвый корабль был выброшен на прибрежную мель примерно в пяти километрах от Евпатории. Моряки уничтожили судовую документацию и ещё около часа вели бой с немцами, используя стрелковое оружие и чудом уцелевший ДШК. Немцы вывели на прямую наводку две артбатареи и начали расстреливать корабль из восьми стволов в упор. Капитан и боцман Этингоф взорвались, большая часть раненых и экипажа погибли, 19 раненых моряков машинной команды были захвачены в плен.


Немецкий часовой у погибшего «Взрывателя». В 1947 году останки тральщика разобрали на металлолом.

Из экипажа «Взрывателя» спасся матрос Иван Клименко: известный до войны пловец-марафонец бросился в спасательном жилете в воду и поплыл к Севастополю. На траверзе Николаевки, то есть примерно на полпути, терявшего сознание моряка, проплывшего около 17 миль в ледяной воде, подобрал наш патрульный катер.

К 5:00 6 января у гостиницы «Крым» оставалось не более 130 десантников. Эффективно сопротивляться возможности больше не было. Было принято решение разделиться на группы и пробиваться через город в степь.

Гостиницу немцы взорвали, подвалы выжгли огнемётами, из руин вытащили 17 живых десантников, которых, как было объявлено местным жителям, собирались сразу расстрелять. В этот момент над городом появился советский самолёт-разведчик. Десантник А.Корниенко воспользовался поднявшейся паникой и запрыгнул в крытый кузов ближайшего грузовика. На нём он доехал до Симферополя, а уже оттуда вышел в Керчь.


Морской пехотинец Алексей Семёнович Корниенко — по-видимому, последний ветеран Евпаторийского десанта; А.Литвинчук запечатлел его во время его последнего приезда в Евпаторию в 2008 году (заметка об этом событии).

В больнице были расстреляны около двадцати раненых моряков и помогавшие им врачи и санитары. По показаниям свидетелей, все моряки приняли пули в лицо и грудь.

Отряд из 60 десантников сутки скрывался на Русской улице в доме Прасковьи Перекрестенко и Марии Глушко. В ночь на 8 января они разбились на группы и ушли. До Севастополя дошла только одна пятёрка из спецотряда особого отдела во главе с капитан-лейтенантом И.Ф.Литовчуком.

17 десантников погибли в бою у деревни Ораз (сейчас Колоски).

За помощь десантникам, участие в боевых действиях и укрывательство сразу было расстреляно не менее 1375 жителей Евпатории. Особенную доблесть в расстрелах проявили готовящиеся десталинизировать Грузию «тамаровцы».

Чтобы выяснить судьбу десанта, радиосвязь с которым прервалась с 11:00 5 января, командование выслало из Севастополя разведгруппу в составе 12 человек на подводной лодке М-33. Группа высаживалась на надувных лодках в районе маяка. Одну лодку с тремя разведчиками унесло в открытое море, девять человек под командой комиссара Латышева (того самого, участвовавшего в лихой высадке месяц назад) к 2:00 8 января добрались до берега. Они радировали о гибели десанта и получили задание: в течение не более шести дней вести разведку береговой линии обороны немцев в заданном районе. Ежедневно передавая разведданные, группа дошла до Ак-Мечети (Черноморского). Но комиссар Латышев ненадолго пережил своего друга, капитана Топчиева. Группа должна была выйти на берег для посадки в высланный за ней катер 14 января, однако при переходе дороги между сёлами Молочное и Абрикосовка была обнаружена немецкой автоколонной. В 12:15 минут радист Потапенко передал: «Мы окружены фаши­стами. Ведём бой, но кончаются боеприпасы и выйти из окружения нет никакой возмож­ности». Разведчики продержались три с половиной часа. В 15:48 в Севастополе приняли последнюю радиограмму: «Подрываюсь на собственной гранате. Прощайте, товарищи».


Немцы дорого заплатили за победу над десантом.

Но это ещё не конец истории Евпаторийского десанта.

До Ак-Мечети удалось добраться лейтенанту А.В.Кашунину. Там он создал подпольную группу «Взрыв» и погиб перед самым освобождением Крыма.

В Евпатории остался батальонный комиссар Александр Иванович Галушкин. В прошлом сотрудник госбезопасности, он по плану должен был возглавить партийную власть в городе. Его, раненого, поначалу укрыл местный алкоголик, возчик электростанции Иван Кондратьевич Гнеденко, которого кроме как Ваньку-Рыжего никто не знал и не звал. В дальнейшем Гнеденко помог Галушкину перебраться в дом семьи Гализдра. Работавший на немцев хозяин Прокофий Гализдра был переведён в Севастополь, в доме оставались его тёща – Матрена Васильевна Миненко, жена Мария Ивановна и дети: 16-летний Анатолий и Антонина 22 лет с сыном Георгием, которому не было и двух.


Батальонный комиссар Александр Иванович Галушкин, с 1940 года — секретарь парткома управления госбезопасности НКВД Крымской АССР.

При помощи Гнеденко Галушкин подобрал надёжных людей и повёл разведывательную и контрразведывательную работу. Но 7 мая немцы вычислили его местонахождение. Дом Гализдра был окружён. Галушкин отстреливался из ямы во дворе дома до последнего патрона, которым и застрелился (и стал последним павшим в Евпатории участником десанта). Допытываясь, с кем же именно они воевали, немцы пытали всех членов семьи Гализдра. Толе забивали гвозди в голову; Георгия били ногами на глазах матери и бабки. Мария сошла с ума в гестапо. А потом их расстреляли, тоже всех. И помогавших им сестёр Трещёвых тоже. И членов группы Галушкина — комсомольцев Петра Шевченко, Федора Бузина и Анастасию Руденко.

У Прасковьи Перекрестенко скрывались предгорисполкома Яков Цыпкин и секретарь Ак-Мечетского райкома Фёдор Павлов. Решив, что всех предал Ванька-Рыжий, Павлов выцарапал на потолке подвала: «Павлов, Цыпкин. Здесь скрывались 2 комиссара, но погибли от предательства Ваньки Рыжего — И.К.Гнеденко».

Он ошибался; два года и четыре месяца скрывала их Прасковья, до самого освобождения Евпатории 13 апреля 1944 года.

А алкоголик Иван Гнеденко, который, действительно, знал всех — и скрывавшихся, и помогавших, и сам активно помогавший нашим, ушёл из жизни, ничего не сказав врагам. Уходил он долго, около недели; работавшие с ним гестаповцы сначала методично переломали ему пальцы рук дверью, затем отрезали уши, нос, потом по очереди отпилили кисти рук, потом ноги.


PS. После войны Павлов самоназначился руководителем евпаторийского подполья. Его интригами Цыпкина исключили из партии, Прасковью Перекрестенко выселили из дома. На их защиту встали уцелевшие моряки и журналист «Известий» Ирина Дементьева. В 1969 году о десанте вышли первые публикации. Павлов отделался строгим выговором за фальсификацию, дом Перекрестенко вернули, Цыпкину предложили заново вступить в партию (от чего он категорически отказался, требуя восстановления, — но вскоре умер). А в 1983 году, незадолго до смерти, Прасковья Перекрестенко удостоилась персональной пенсии.

Практически никто из участников десанта наград за него не получил. Вероятно, награждён был только добравшийся до Севастополя матрос-спецотрядовец Алексей Лаврухин — медалью «За боевые заслуги».

Время было сложное, в других местах шли куда более масштабные сражения, а это — это был уничтоженный немцами 70 лет назад неудачный тактический десант.

На месте гибели тральщика «Взрыватель» 7 июня 1970 года открыли памятник. Стоит и памятник на месте высадки главных сил десанта. В 1988 году Евпаторийском краеведческом музее была открыта диорама, воспроизводящая события 5 января 1942 года. В 2006 году сотрудник Евпаторийского порта, краевед Дмитрий Дудник издал тысячным тиражом книгу «Евпаторийский десант» — найти её, увы, практически невозможно.

Но, пожалуй, самым известным памятником Евпаторийскому десанту стала песня.