Бій під Крутами. З холодного погляду хроніста. Без патетики. Робімо висновки.

Бой под Крутами. Как это было на самом деле.

Нет занятия глупее, чем ритуальные поклонения заказным политическим мифам. И нет занятия увлекательнее, чем их развенчивание. Хотя иногда... при этом становится искренне жаль людей, рыдающих над низвергнутыми идолами.

Хотя Виктор Андреевич от нас ушел (на свою пасеку), и похоже, что навсегда, дело его живет и процветает. Утвержденные им праздничные и памятные даты новая власть продолжает автоматически отмечать, не особо даже задумываясь об их сути и соответствии исторической правде и здравому смыслу. Поздравив нас с очередным Днем Соборности двух канувших в Лету республик времен Гражданской войны, державные мужи готовятся тащить венки к другому памятнику той эпохи – героическим защитникам железнодорожной станции Круты. Впрочем, возможно, обойдутся несколькими букетами цветов, поскольку возложение венков нынче стало мероприятием небезопасным.

Легенды и мифы древней Украины

Официальная легенда события, которая за несколько последних лет проела плешь в мозгах школьников и телезрителей, выглядит примерно так. К началу 1918 года, после многовековой «боротьбы», Украина наконец восстановила свою государственность. Цвет украинской творческой интеллигенции (поэты, писатели, историки, журналисты, бандуристы) объединились в Центральную Раду, которой сама Матерь Божия выписала мандат быть главным и единственным органом власти в провозглашенной ею же УНР. В общем, весь украинский народ по этому поводу радовался и ликовал, готовясь зажить богато и счастливо, а в Киеве так вообще второй месяц подряд не прекращались святки. 

Но тут, подло и внезапно, из голодной и замерзающей Московии на святую землю нэньки-Украины вторглись бесчисленные орды голодных и кровожадных большевиков-кацапов. Тысяч сто, а то и двести! Хотя некоторые поговаривают, что было их не меньше миллиона! И вёл их кровавый подручный кровавого Ленина большевик Муравьев. Это обутое в лапти и размахивающее балалайками воинство с улюлюканьем и свистом двигалось прямо на Киев, дымя махоркой в вагонах-теплушках, на крышах которых плясала «Яблочко» и стреляла из маузеров в прохожих революционная матросня. Двигалось, чтобы в злости своей уничтожить украинскую государственность, а заодно отожраться на украинских харчах. В Московии ведь из еды растет только квашеная капуста, это ведь известно каждому украинскому патриоту, а в тот год как раз случился капустный неурожай, вызванный большевистской революцией и продразверсткой. В общем, налицо была типичная агрессия или, как пытались писать в учебниках, первая украино-московская война.

 

А миролюбивая УНР была перед этой агрессией полностью беззащитной, потому что верила в разоружение и мир во всем мире и даже не выделила в своем бюджете расходы на содержание своей армии, отчего эта армия разошлась по хатам пить самогонку, закусывать салом и обниматься со своими женами (и чужими вдовами). И быть бы Киеву в руинах, раздавленным московским лаптем, если бы не три сотни отчаянно отважных гимназистов и студентов (детей, детей!), которые выстроились в колонну, проследовали к станции Круты и, как спартанцы под Фермопилами, несколько дней лихо отражали атаки московско-большевистских орд, пока не вспомнили, что забыли дома патроны. В общем, большевики победили их подлостью и численным превосходством (это знает каждый украинский патриот!), но героическая гибель студентов (детей, детей!) была не напрасной. Пока они героически сдерживали под Крутами миллионную орду Муравьева, мудрая Центральная Рада успела выехать полным составом на Запад, где договорилась с германскими и австрийскими партнерами об их участии в международной миротворческой операции на территории УНР. В общем, усилиями европейского сообщества нэнька была спасена. В память чего, а также в знак огромной признательности к историческому подвигу павших студентов (детей, детей!), все сознательные украинские патриоты обязаны отмечать 29 января как день Героев Крут…

В общем, примерно так воспринимается недалеким обывателем с промытыми мозгами каноническая версия того самого боя под Крутами. А промывать мозги у нас умеют (и не только у нас, если вспомнить «Штрафбат» и «Утомленные солнцем»), причем зачастую это делают те же люди, которые во времена своей молодости клепали для нас лубочных Мальчишей-Кибальчишей и пионеров-подпольщиков. Хотя, может быть, пропаганда – не такая уж и плохая вещь, потому что она бережет неокрепшие умы от правды. А правда бывает просто шокирующей. В чем вы сейчас и убедитесь. Итак, наливайте в кружки кофе, распечатывайте печенье – и приготовьтесь получить историческое откровение!

Держава понарошку

Откровение первое: в январе 1918 года государства под названием УНР фактически не существовало. Потому что государство – это не только правительство, флаг, герб, гимн и «национальная валюта», как ошибочно полагала сама Центральная Рада. Государство – это сложная система, которая контролирует и регулирует жизнь людей в рамках своей территории. Так вот УНР ничего не контролировала, тем более в рамках своей нарисованной на карте территории «від Сяну до Дону». Нарисованной от фонаря, под влиянием мечты о «Соборной Украине». Так что в реальности под властью Центральной Рады находилось лишь несколько административных зданий в центре Киева и казармы галицких «січевих стрільців». 

Вся остальная заявленная территория УНР жила точно так же, как и вся бывшая Российская империя: в состоянии полной неопределенности, наблюдая за быстро сменяющими друг друга самопровозглашенными властями. Чтобы объявленная республика стала реальностью, ей требовалось разослать во все губернии и волости своих представителей, подчинить себе тамошние местные власти (или создать новые). А если республика собиралась существовать всерьез и надолго, то ей надо было ещё заново создать и запустить структуры управления экономикой, армию и милицию, транспорт, коммунальные службы, школы и больницы. Помните, чем занимался Павка Корчагин после того, как красные в очередной раз взяли Киев? Вместо того, чтобы резать буржуев и пить самогонку, они пошли строить узкоколейку, чтобы привезти этим буржуям дров. 

Национал-патриоты, заметим, бытовыми проблемами киевлян не интересовались, «свідомі українці» занимались исключительно украинизацией вывесок лавок и кабаков да маршировали вокруг памятника Богдану с транспарантами «Хай живе вільна Україна!». И за прошедшие годы их менталитет ничуть не изменился.

В общем, все образовавшиеся после октября 1917-го правительства активно занимались утверждением своей власти. Кто-то успешно, кто-то нет, поскольку правительств было даже больше, чем самих республик, а уж республики тогда объявляли чуть ни в каждом уезде. Столкновения между ними и были главной причиной начала Гражданской войны.

Так вот, в начале 1918 года на территории, которая в современных учебниках именуется как единая и неделимая УНР, существовало целых пять правительств! Это были: Центральная Рада (в Киеве), ЦИК Советской Украины (в Харькове), Совнарком Донецко-Криворожской республики (Харьков), а также Советы депутатов Одесской и Таврической республик. При этом в глухих селах государственной власти не было вообще, там она принадлежала местным «батькам».   А значительная часть городского населения вообще была в полном смятении и не имела единого мнения, кого и как им поддерживать. 

Например, коренное население Киева (русскоязычные мещане, дворяне и рабочие) воспринимало УНР как некий театр абсурда, а Центральную Раду – как кучку проходимцев. И это неудивительно, учитывая, какие карнавалы они регулярно наблюдали из окон своих домов! То пройдет батальон солдат, которых зачем-то нарядили в мужицкие жупаны и музейные шаровары. То проскачет куда-то сотня всадников, напоминающих актеров, которых загримировали для постановки «Тарас Бульба». То соберутся на митинг вроде бы интеллигентные, на первый взгляд, люди и начинают по очереди что-то кричать со столба на мужицком наречии, размахивая пальто и демонстрируя всем надетую под пиджак деревенскую вышиванку. 

 

Вот и продумайте, кто из находящихся в здравом уме коренных киевлян мог всерьез воспринимать это шапито? Разве только кухаркины дети и обслуга, набранная из близлежащих сел, которым в силу их безграмотности можно было вешать на уши всё, что угодно. А через сто лет их потомки будут радостно скакать по Майдану, участвуя в еще одном бессмысленном балагане…

 

Неудивительно, что до ноября 1917 года в Киеве царило полное многовластие. Да и после тоже. Все городские чиновники подчинялись созданному сразу после Февральской революции Исполнительному комитету, который в свою очередь подчинялся Временному Правительству. Его поддерживали большинство коренных киевлян, принадлежащих к сословиям «господ» или «панычей», начиная от родовитых аристократов и заканчивая конторскими служащими, а также офицеры и их семьи. Собственно говоря, именно русская армия, причем её лучшая часть (Юго-Западный фронт) и была главной опорой этого Исполнительного комитета. 

Нужно заметить, что «золотопогонников» в Киеве было тогда очень много, поскольку в городе находились военные училища и крупный гарнизон, командование Киевского военного округа, службы Юго-Западного фронта и военные заводы, вокруг были размещены резервные части. Да и вообще немало киевлян тогда служили на фронте или в тыловых частях, имея офицерское звание – кто в силу происхождения или занимаемой ранее должности, а кто был произведен в прапорщики и поручики по ускоренной программе пополнения командирских кадров. Так что когда затем было объявлено «замирение с немцем», тысячи офицеров вернулись в Киев кто домой, а кто просто в поисках работы, наполнив улицы города блеском своих погон. 

 

Как и по всей революционной России, в Киеве тут уже образовалась альтернативная власть в виде Совета рабочих депутатов, к которому затем добавился Совет солдатских депутатов (они объединились 12 ноября 1917 года). Вопреки современным заблуждениям, заседали в эти Советах не только большевики. Как раз таки большевиков вначале там было очень мало, в отличие, скажем, от эсеров. Но они ценили каждый день, каждый отведенный им час и не сидели без дела по кабакам, не занимались возведением «хатынок» и личным бизнесом, не устраивали себе отпуск в Швейцарии, как это делает наша современная оппозиция. А кропотливо и непрерывно работали над взятием Советов под свой контроль. И если весной «ленинцы» были там активным меньшинством, с мнением которого не слишком-то и считались, то всего через 3-4 месяца (!) они уже полностью заправляли Советами и получили большинство мест в комитетах, имели колоссальное влияние в рабочей и солдатской среде. Уступив, правда, украинскую деревню эсерам и «самостийникам».

 

Однако список «властей», образовавшихся в Киеве в бурные месяцы 1917 года, был куда длиннее…

Полный Майдан!

В современном представлении Центральная Рада выглядит эдаким украинским парламентом, в котором вислоусые дядьки в вышиванках утверждали основы «украинской державности»: флаг, гимн, герб, национальную валюту, державну мову, универсалы о «самостийности» и т. д. Потому что так пишут учебники и утверждают политики. Но на самом деле всё было «трошечки не так».

Откровение второе: Украинская Центральная Рада не являлась ни парламентом, ни самостоятельным органом власти, а представляла собой огромный политический клуб. В этом можно легко убедиться, ознакомившись с составом Рады и тем, как он пополнялся.

Итак, как только в губернии дошла весть о падении царизма и всей структуры власти, все смекалистые люди побежали создавать новую власть, надеясь получить в ней руководящую должность. Киев не стал исключением. Городская Дума (единственный всенародно избранный легальный орган власти на тот момент) сразу же избрала Исполнительный комитет. Левые партии стали формировать свои Советы, при этом их количество не поддавалось полному исчислению, поскольку создать свой собственный Совет могла любая прослойка общества: рабочие (и отдельные профсоюзы), солдаты, матросы, крестьяне (разделившись по имущественному принципу), национальные группы (особенно т. н. «меньшины») и даже тогдашние политиканствующие «ролевики» (например, разнообразные «украинские казачества»). А группа национал-патриотов со странным названием ТУП («товаривство українських поступовців») заявила о создании Украинской Центральной Рады.

Она задумывалась именно как политический клуб «проукраинских сил», в котором они бы могли координировать свою работу. Но не успела Рада объявить о своем создании, как в неё ворвалась огромная толпа «украинских социалистов»: социалисты-революционеры, социал-демократы, социалисты-федералисты и т. д. Тогда вообще было очень модно носить звание «социалиста», так же как сегодня «демократа». Это было чаяние времени, когда всем по ушам ездили обещаниями социальных реформ, так же как в наше время народу всё время обещают реформы демократические.

Вместе с ними в Центральную Раду пришли люди, называющими себя делегатами от «украинских солдат», «украинских крестьян», «украинских рабочих», «украинских студентов», «украинского духовенства», а также представители бесчисленных «украинских товариществ». Например, «украинского товарищества скорняков».    О том, кого представляли эти «делегаты», красноречиво говорили их «мандаты» или заменяющие их командировочные удостоверения. Так, одного «делегата» собрание роты направило в штаб Округа просить новые сапоги (а то в штабе полка не дают), а он вместо этого пошел заседать в Раду. Другой был избран в кладовке киевского университета на «общем собрании студентов-украинцев», коих набралось аж восемь человек! Прибыли несколько важных дядек, оказавшихся сельскими учителями, – это были делегаты уездных «съездов украинской интеллигенции». Целой толпой, жуя захваченное из дома сало и вареную картошку, на лавках сидели делегаты от «селянства». Кто-то просто зашел кипяточку попросить (прямо «Человек с ружьем»), да так там и остался.

Таким образом, вместо 20-30 представителей разных «проукраинских сил» в Центральную Раду набилось около тысячи человек! Это был полный Майдан! И все они хотели, как минимум, встать на довольствие. После первого общего заседания совсем уж подозрительных личностей, зашедших с улицы пожрать да стырить (как бомжи на «оранжевую революцию»), культурно выставили обратно, выдав им талоны в столовую. 

А оставшиеся 600 с лишком «народных представителей» занялись вопросом строительства новой лучшей жизни – причем своей собственной. Они хотели должностей, большого жалования и возможности путешествовать за казенный счет, а многие мечтали получить квартиру в Киеве. 

Вот только статус этой Рады был совершенно неопределенным. Никто никогда не избирал «депутата Центральной Рады». Она не представляла интересы населения – ни всей Украины, ни даже отдельных ей регионов. Это была просто толпа партийных активистов и смекалистых ушлых «делегатов», которая собралась вместе под вывеской «Центральная Рада». 

Впоследствии Рада устроила целый ряд т. н. «всеукраинских съездов» (селянский, солдатский и т. д.), на которые прибывали делегаты, показывающие выписанные на оберточной бумаге мандаты от «собрания украинцев батальона», «собрания украинских селян уезда». При этом сколько именно народу участвовало в таких «собраниях», никому не было интересно. В принципе, для этого вполне хватало и трех человек. А ведь эти «всеукраинские съезды» выступали от имени миллионов людей и заявляли о полной поддержке Центральной Рады!

Какова была эта поддержка в реальности, красочно показывают итоги выборов в местное самоуправление, которые прошли летом 1917 года и сформировали единственную на то время легальную и всенародно избранную власть. Так вот, на них все эти «проукраинские силы» потерпели полное политическое поражение. Даже в Киеве они получили всего 24 места из 125 – и это был их лучший результат! Поскольку в других городах он был просто катастрофическим: в Екатеринославле 11 мест из 110, в Одессе 5 из 120, в Житомире 9 из 100, даже в Виннице всего 12 из 60. 

На селе ситуация была еще хуже, поскольку там обострялся вопрос передела земли и никому не было никакого дела до «украинства». Народ точил топоры и чистил винтовки, готовясь кто к захвату чужих полей, кто к защите своих. А потому и голосовал либо за тех, кто обещал «землю без всякого выкупа», либо за тех, кто гарантировал «не допустить грабежей». Носили ли при этом кандидаты украинские вышиванки, немецкие шляпы или еврейские кипы, никому не было никакого дела.

Однако превратиться из толпы горлопанов в видимость «украинской власти» Центральной Раде помог… Керенский. Этот «пылкий социалист» очень тяготел к братским социалистическим партиям и очень недолюбливал своих врагов, коими стали как правые и центристы, так и левые вроде большевиков. А еще он мечтал решить свои детские комплексы, утвердившись в качестве очередного российского Бонапарта. А потому выстраивал сеть связей между собой и теми местными органами власти, которые могли бы его гарантированно поддержать. Время было смутное, положение шаткое и регулярно меняющееся, так что эти связи могли играть куда более значительную роль, чем пришедшая в полную негодность бюрократическая вертикаль. 

И Керенский нашел общий язык с Центральной Радой, которая предусмотрительно заявляла себя как цитадель социализма в Киеве.  И просила от Керенского своего признания в качестве органа власти всей «Украины», подразумевая под этим словом территорию, которую пан Грушевский слюнявым карандашом обвел на карте. Взамен Рада была готова на союз с Керенским, при этом Украина должна была стать частью Российской Федерации. Керенский не возражал и даже прибыл для этого в Киев, где ушлые национал-патриоты тут же продемонстрировали ему шоу: собрали в центре города мужиков и солдат, дали им в руки «национальные флаги» и транспаранты «хай живе!» и создали видимость того, что Центральная Рада пользуется огромной поддержкой населения и армии.

Керенский этому спектаклю поверил и начал относиться к Центральной Раде как к единственной серьезной политической силе Киева, что повлекло за собой катастрофические последствия…

Начало хаоса

Откровение третье: большевики были одними из первых, кто оказал поддержку Центральной Раде и признал её как «украинскую власть». Впрочем, самыми первыми её признали немцы и австрийцы, и на это у них были свои причины. Как известно, расшатывание внутриполитической ситуации в России было выгодно для стран Тройственного Союза, поскольку это ослабило бы или вовсе вывело из войны их крупного противника, на фронтах с которым находилась треть германской, половина турецкой и большая часть австрийской армии. Поэтому они всячески поддерживали все, как сегодня сказали бы, «деструктивные силы» внутри России, к которым следует отнести половину тогдашних политических партий и движений. 

Но не обольщайтесь насчет остальных – те своими лозунгами об укреплении страны и войны до победного конца полностью соответствовали интересам Англии и Франции. Не зря есть шутка о том, что революция 1917 года в России – это столкновение британских агентов и немецких шпионов.

Итак, в то время как большевики и эсеры спешно разлагали Северо-Западный фронт, который летом 1917-го просто побежал, Юго-Западный оставался наиболее боеспособной частью русской армии. Кстати, именно на нем сделали свою карьеру известные генералы как Брусилов, Корнилов, Деникин, Духонин, Марков, Каппель, Каледин, Врангель и др. И вот этот славный фронт немцы решили… украинизировать. Надеясь, что проникшиеся национальным сознанием солдаты массово оставят передовую и побегут домой, к жинке, горилке и вареникам с вишней. А то и вовсе станут союзниками Германии.

«Для нас представляет особый интерес поощрение максимального развития украинского движения», – писал немецкий посол в Австрии Ведель, который укорял союзников за недостаточное финансирование «национального сепаратизма» в Российской империи. И то верно, жадные австрияки выделяли на это всего по полмиллиона крон в год, которые делили между собой «Просвита» и «Союз освобождения Украины». 

Впрочем, даже без финансового вопроса национал-патриоты и большевики были заинтересованы в одном и том же деле. Первые мечтали использовать Германию как союзника против Москвы, вторые добивались выхода из войны, дабы с помощью солдатской массы получить власть. Для первых структуры управления и армия «старой России» были помехой на пути достижения «самостийности», вторым они мешали устроить еще одну революцию. Неудивительно, что летом 1917 года Центральная Рада и Советы рабочих и солдатских депутатов начали сотрудничать между собой. 

Более того, Центральная Рада приняла в свой состав полсотни представителей Советов, а большевики и эсеры, в свою очередь, приняли идею создания украинской национальной автономии, одобренную и Лениным. Ильич был совсем не против отдать Грушевскому (фактически – немцам) столько территории, сколько старик-историк отхватил на карте Российской империи. Он словно догадывался, чем всё это закончится.

Таким образом, у этих двух союзников был и общий враг – местные киевские власти (Исполнительный комитет и городское собрание) и русская армия. С первыми разобрались очень быстро: как только Керенский проявил свою поддержку Центральной Раде, к ней с поклоном побежали и члены Исполнительного комитета (вспоминаются «летавшие» на Майдан члены правительства Януковича). Армию же погубил неудачный Корниловский переворот. В результате его Юго-Западный фронт и Киевский военный округ претерпели «чистку», многие решительные генералы были сняты с должностей, а то и арестованы, зато на их места назначены лояльные посредственности. 

В самом же Киеве известие о выступлении Корнилова создало ситуацию, которая во многом напоминала август 1991 года. Пока одни испуганно выжидали исхода «мятежа», другие решили «защищать революцию» и создавать бесчисленные комитеты, союзы, гвардии, отряды самообороны. 

И в сентябре в Киеве начался полный хаос: чуть ли ни в каждом дворе возникал комитет самоуправления, по улицам ходили вооруженные отряды, а формальная власть смотрела на всё это сквозь пальцы – впрочем, как и коренные киевляне. Именно полная пассивность и безразличие русскоязычного населения города (включая офицеров) уже тогда привели к тому, что они просто проспали своё счастье. Бормоча «это не наше дело» и задергивая шторы, считая, что свой долг они выполнили, проголосовав на выборах, они просто капитулировали и отдались на милость тем, кто не поленился побороться за власть любыми средствами.

«Многовластие» в Киеве длилось два месяца, пока из Петрограда не пришло известие о свержении Временного Правительства. Его сторонники назвали это «контрреволюцией» (как и выступление Корнилова) и торжественно клялись не допустить нарушения стабильности в Малороссии. Киевские Советы уже раздавали патроны вооруженным «красногвардейцам» (собранным еще в дни Корниловского выступления) и сагитированным солдатам, а Центральная Рада сделал вид, что заняла нейтралитет – однако оказывала Советам всяческую помощь. Видимо, уже зная, что в случае победы большевиков она сможет рассчитывать на самостийность Украины. 

Перестрелки между красногвардейцами и немногими подразделениями, оставшимися верными штабу Киевского военного округа, длились три дня. А затем, при полном безразличии почти 15 тысяч офицеров, в Киеве была провозглашена советская власть. Через несколько дней, убедившись в том, что всё стихло, Центральная Рада провозгласила создание Украинской Народной Республики…

Больше республик – хороших и разных!

Откровение четвертое: изначально большевики вовсе не являлись противниками УНР. Они просто хотели захватить власть над этой провозглашенной республикой. И у них для этого было куда больше возможностей, чем у завязшей в бесконечных дискуссиях Центральной Рады. Хотя в первые дни существования УНР эти две политические силы очень даже неплохо уживались между собой, отчего Винниченко назвал Раду «украинским Совдепом». 

Этот социалист, позже ставший «национал-коммунистом» и перешедший на сторону Ленина, знал, что говорит. Ведь в действительности большой разницы между ними не было: обе стороны были за построение социализма, обе стороны поддерживали создание национальной автономии под названием «Украина», обе стороны были за мир с Германией, и отличались они, наверное, лишь своим отношением к России. А еще они поняли, что власть над Украиной должен получить кто-то один из них. Но имели разную точку зрения, как именно это сделать.

Центральная Рада (разросшись до девятисот дармоедов) довольно пожирала казенные харчи и ждала выборов во Всеукраинское Учредительное собрание, в котором национал-патриоты очень рассчитывали получить большинство мест и стать уже официальными, полноправными депутатами и министрами. В ожидании этого она тешила себя украинизацией вывесок в Киеве да перепиской с «социалистическими правительствами» бесчисленных республик, возникших в конце 1917 года. А было их примерно около сотни. Причем далеко не все из них нравились новой советской власти. Например, автономию Войска Донского она категорически отвергала и провозглашение оного назвала «Калединским мятежом». 

Кстати, вы будете сильно удивлены, но Дон восстал вовсе не против коммунизма и не за царя-батюшку. Казаки просто хотели восстановить прежнюю самостийность Войска Донского, упраздненную Петром в 1709 году после восстания Булавина. Многие казаки были даже за социалистические реформы, надеясь получить кусок земли, экспроприированный у зажиточной «старшины». Но в Питере ни о какой автономии Дона не желали и слышать и вообще относились к казакам так же, как футбольные болельщики к ОМОНу. На том и разругались, в результате чего донские казаки-самостийщики поддержали белое движение, а в 1941 году и немецкое вторжение.

Киевский Совет рабочих и солдатских депутатов считал, что никакого Учредительного собрания ни в России, ни в Украине не нужно. Так же не нужна больше Центральная Рада, которая теперь лишь мешала созданию полноценной власти на территории УНР. Поскольку, объявив о её создании, национал-патриоты забыли, что власть нужно не только провозглашать, но и устанавливать. В результате на территории этой самой УНР еще больше усилился хаос. Пока национал-патриоты за кофеем читали вслух Шевченко, нэнька дробилась на новые республики, возникающие как ответная реакция на неприемлемую для населения «украинизацию» и автономию от России. Например, Донецко-Криворожскую республику, Таврическую, Одесскую. Помимо этого на местах (в городах и уездах) еще держались старые местные власти или образовывались новые, не подчиняющиеся вообще никому. 

По сути, к концу 1917-го года Центральная Рада стала эдаким гигантским грибом-трутнем, наросшим на теле Киева, и за пределами оного вообще не контролировала ситуацию. А потому его решили сковырнуть. Поводом стало обвинение Рады в том, что она якобы готовит разоружение киевских красногвардейцев и способствует формированию и отправке на Дон, на помощь Каледину и Краснову, «мятежных отрядов». 

Упразднить Раду хотели вполне мирным путем: объявить о её роспуске на Съезде советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов Украины, собравшемся 17 декабря. Однако Рада перехитрила большевиков. Когда съезд собрался, на него ворвалась огромная толпа (более тысячи человек) «делегатов от селян», которых собрали и привезли в Киев эсеры-самостийники (прекрасные и находчивые организаторы). Размахивая мандатами, они устроили в зале то, что хорошо знакомо нам по хроникам Верховной Рады: захват президиума с потасовкой. Но только в масштабе на порядок большем. Какая же там была буча! Большевикам и левым эсерам (их союзникам по коалиции) изрядно намяли бока и оттеснили на галерку, а затем «делегаты от селян» избрали в президиум и комитеты людей из Центральной Рады (тогда многие состояли и в Раде, и в Советах одновременно). 

Это был почти бескровный (не считая разбитых носов) переворот, который за полчаса лишил большевиков и левых эсеров власти в объявленной УНР. Позор, да и только! И им не оставалось ничего иного, как со стыдом покинуть Киев и срочно выехать в Харьков, задумав проклятым социалистам из Центральной Рады страшную месть.

Почему же в Харьков? Да очень просто: в это время там проходил Съезд Советов Донецко-Криворожской республики. Проходил мирно и чинно, без эксцессов. ДКР была гораздо более реальной республикой, чем УНР. Образовавший её Совет рабочих (и т. д.) депутатов контролировал и Харьков, и многие промышленные города Юго-Востока, налаживал отношения с сельскими советами и «батьками». Не увлекаясь проблемами создания «державных символов» и не будучи обремененной украинизацией, власти ДКР решали насущные вопросы экономики, социального сектора, коммунальной сферы, образования. А главное, у ДКР был самый важный на тот момент ресурс: собственные вооруженные силы, не слишком хорошо подготовленные, но зато дисциплинированные и полные энтузиазма. Именно его была лишена Центральная Рада…

Остается загадкой, какой именно аргумент использовали беглые киевские делегаты, чтобы склонить ДКР не просто к сотрудничеству, а к полной поддержке пусть и советской, но всё же Украины? Ведь именно нежелание входить в состав какой-то там Украины (тогда это слово для многих значило не больше, чем для вас сегодня Скифия или Киммерия) и вынудило местные советы Юго-Востока провозгласить «самостийность от УНР» и создать собственную республику. С намерением в будущем войти в состав РСФСР.

Вероятно, главным аргументом киевлян была поддержка Петрограда. Ленин и Троцкий просто отказались признавать ДКР, заявляя, что признают только Украину в очерченных Грушевским границах. Поэтому перед донецкими и харьковскими большевиками встала непростая дилемма. Не прислушаться к мнению Ленина означало риск быть объявленными мятежниками типа Каледина, со всеми вытекающими последствиями. И, кстати, тогда на юг уже двигался мобильный отряд Муравьева, которого Ленин назначил «начальником штаба по борьбе с контрреволюцией на Юге России». Он двигался подавлять Каледина и самостийность Дона, но был готов надавать по шее и кому-то другому. Хоть киевским социалистам, хоть донецким большевикам – думается, что Муравьеву это было без разницы.

Конечно, «донецкие» могли и сами надавать Муравьеву, однако это привело бы к войне с Советской Россией! Поэтому руководство ДКР выбрало меньшее из зол: согласилось помочь киевским товарищам, надеясь потом уговорить Ильича всё-таки не включать Слобожанщину, Донбасс и Кривбасс в эту странную, непонятно кому и зачем нужную Украину. Повторим, тогда идея жить в Украине и быть украинцами радовала харьковских рабочих и донецких шахтеров не больше, чем если бы сегодня нам объявили о создании тут исламской республики.

25 декабря делегаты собрали объединенный Всеукраинский съезд рабочих (и т. д.) депутатов, на котором был избран Всеукраинский ЦИК, объявленный истинным и единственным правительством Украины. Оставалось только это доказать, что было совсем не трудно. Через несколько дней два военных соединения отправились в западном направлении, чтобы собрать УНР под властью красного харьковского правительства. И только в 1919 году большевики провозгласят уже новую, собственную республику Советскую Украину (УССР).

Тайна пропавшего «війська»

Вопреки траурным завываниям национально-сознательных «историков», силы красных были весьма скромны даже по меркам Гражданской войны. Так мы приходим к пятому откровению: не было никакой огромной армии московских большевиков, неисчислимой ордой наступавших на Киев. Сводная группа, атаковавшая Круты, состояла из донецких красногвардейцев, слобожанских «козаков», матросов-украинцев и солдат-перебежчиков «Украинского полка имени Т. Шевченко». И насчитывала, в лучшем случае, около шести тысяч бойцов. Впрочем, даже при этом они численно превосходили «защитников УНР» раз в десять.

Но куда же пропало колоссальное «українське військо», численность которого заявлялась то в 400 тысяч, а то и даже в три миллиона штыков? Получайте вдогонку откровение номер шесть: а никакой огромной украинской армии тоже не было. Можно сказать, что национал-патриоты пали жертвой собственного обмана.

Помните, как создавалась и разрасталась Центральная Рада, в которую набивались всевозможные «делегаты», часть из которых прибыли туда в солдатских шинелях, с мандатами «собраний украинцев» рот и батальонов? Вот как раз их необузданное красноречие и создало видимость того, что идею самостийной Украины поддерживает практически весь Юго-Западный фронт, численность которого (вместе с резервами и тыловыми службами) и составляла как раз около трех миллионов человек. 

Впрочем, довольно скоро эта цифра уменьшилась в десять раз. Именно такая численность «украинских частей» была заявлена на Всеукраинском военном съезде, собранном по инициативе Центральной Рады и пополнившем её ряды своими «делегатами». Кстати, именно на нем был зачитан первый Универсал «К украинскому народу, на Украине и вне её сущему». Но беда была в том, что в заявленных частях далеко не все солдаты и тем более офицеры разделяли идеи украинства. И уж тем более не собирались за них сражаться. Это была призрачная украинская армия, существующая только на бумаге и в воображении национал-патриотов, которая должна была придавать значимость Центральной Раде. Например, перед Керенским, которому показали пару тысяч «ряженых» и заявили, что остальные триста тысяч ждут сигнала Рады на фронте. 

Даже 34-й армейский корпус генерала Скоропадского, который тот решил «украинизировать» летом 1917 года, вскоре просто разбежался, проникнувшись национальным сознанием. Так вот бывший царский адъютант порадовал своих будущих друзей немцев, которые затем помогли ему стать гетманом! 

Тем не менее, кое-какие «украинские части» в Киеве были. Они действительно носили нелепые селянские зипуны, пришивали к своим папахам янычарские рукава, лепили на них сине-желтые ленточки и участвовали в костюмированных карнавалах типа «парад украинских частей». Это они забавляли коренных киевлян и создали впечатление на Керенского. Их было немного (около 15-20 тысяч), но они проявляли огромную активность! Парадокс лишь в том, из кого они были созданы. 

Дело в том, что несколько первых «украинских полков» были созданы из… дезертиров. Оных накопилось в Киеве несколько тысяч, и их ожидала незавидная судьба отправки в штрафные соединения, обратно на фронт. Но смекалистые представители Центральной Рады предложили им влиться в добровольческие украинские части и присягнуть на верность нэньке в целом и Раде в частности. При этом дезертирам даже пообещали, что их поставят на хорошее довольствие и вообще оставят в Киеве. Конечно же никто не стал возражать! Так появились украинские полки имени Б. Хмельницкого и Г. Полуботка, а также несколько других. 

Правда, две попытки отправить на фронт эти доблестные украинские части закончились тем, что они подняли мятеж и обвинили командование Киевского военного округа в контрреволюции и измене. Так они и жили в казармах на окраине города, регулярно получая жалование и продукты, устроив там, по отзывам современников, что-то вроде запорожской Сечи (или лагеря разбойников), приближаться к которой боялась даже суровая куренёвская гопота. Кого-то, в конце концов, удалось вернуть на фронт, где они устроили еврейские погромы. Остальные оставались в Киеве, активно участвовали в местных заварушках и были совершенно бесполезны как военная сила. Одни сразу переходили на сторону красных, другие подались к батьке Ангелу, а некоторые и вовсе разошлись по домам.

Ничуть не лучше своих дезертиров были и австрийские военнопленные украинского, а точнее галицкого происхождения. Это были остатки разгромленного «легіона січових стрільців», который по настоянию национал-патриотов восторженно воссоздали в прежнем виде – сохранив и название, и форму этого подразделения австрийской армии. «Стрельцов» сразу же обосновали в Киеве, и Центральная Рада возлагала на них особые надежды, однако не оправдавшиеся…


Чем все это закончилось - дочитайте с оригинала тут:

http://from-ua.com/voice/4c1adb0503274.html